ДОМ ИЗ СЛОВ: 10 ФАКТОВ ОБ ОДНОЙ СИНАГОГЕ

источник: МАРИЯ ВУЛЬ

На каких принципах строятся современные синагоги и чему архитекторы могут поучиться у талмудистов, рассказал на лекции «Свет рассеяния: традиция и авангард в архитектуре», организованной проектом «Эшколот» совместно с Гёте-институтом, автор Новой синагоги в Майнце, архитектор Мануэль Герц.

Новая синагога в Майнце

1. В XVIII веке происходит расцвет строительства синагог и в Германии, и в Европе вообще. Тогда строились синагоги двух стилей, очень разных, но восходящих к одной и той же аргументации. Пример одного из стилей — синагога в Ганновере, которая практически не отличается от христианской церкви. Неоготика внезапно отражает религиозное пространство в культуре иудаизма — каково? Объяснялось это так: евреи получили гражданские права и наконец смогли строить точно так же, как другие граждане — в том числе и строить молельные дома точно так же, как другие граждане строят молельные дома. Другой стиль — как синагога в Ашаффенбурге — ближневосточная традиция. Но аргументация та же: мол, евреи получили гражданские права — и теперь могут демонстрировать свои отличия, соблюдать традицию, предъявлять национальное самосознание, показывать, откуда они пришли.

2. И то, и другое — не традиционные стили для иудаизма. Это заимствования. Но что же такое — представление о пространстве с точки зрения иудаизма? Вспомним исход евреев из Египта и путешествие по Синайской пустыне. Там Г-дь дает избранному народу заповедь — говорит людям, идущим по пустыне, что в субботу, седьмой день, необходимо оставаться в своем доме и не покидать его. Но где в пустыне, месте неопределенности, не имеющем границ и измеримого пространства, взять дом? Заповедь побуждает создавать некую идею дома и в пустыне, и в любом другом чужеродном пространстве. Итак, проблема сводится к простому практическому вопросу: как где угодно и в условиях отсутствия строительных материалов создать себе место, где будешь чувствовать себя как дома?

3. Следующая важная вещь, давшая толчок всему еврейскому самоопределению (не только архитектурному), — разрушение Храма и потеря Иерусалима. Это и есть начало истории диаспоры, начало рассеяния еврейского народа, жизни в изгнании. Кроме того, все ритуалы были тесно связаны с Храмом — следовательно, религия нуждалась в переосмыслении. Сразу возник вопрос: как вообще в такой ситуации можно создать ощущение единства? Вот самое радикальное последствие утраты Иерусалима: вместо того, чтобы пытаться воссоздать Священный город в другом месте, построить ему замену, тогдашние раввины решили написать Книгу. Талмуд, 10 000 страниц, писавшихся в течение нескольких веков и обраставших комментариями, возник как реакция на начало рассеяния. Фактически, это был свод правил, регламентирующих повседневную жизнь без Храма. Книга эта должна была стать (и, в общем, стала) неким единым пространством, символом единства, инструментом, с помощью которого народ смог бы объединиться заново, когда для этого придет время.

4. При этом Талмуд — книга, пронизанная архитектурной мыслью, построенная как здание, по архитектурным канонам. Она создана по определенной форме и читать ее нужно определенным образом: древний текст в центре окружен текстом комментариев к нему, а комментарии к комментариям находятся чуть дальше, практически на полях. Еще дальше есть комментарии к комментариям к комментариям — то есть на каждой странице вы видите перед собой 600 лет создания текста. (Между прочим, огромный и величественный Кельнский собор, один из немецких символов христианства, строился 700 лет — вполне сравнимые сроки). Это — очень пространственное — оформление напоминает план здания в разрезе. И вот еще что: Талмуд — это разговор раввинов друг с другом через столетия, через время; это дискуссия, которую ведут люди, жившие в разное время в разных местах. Просто на страницах этой книги они оказываются в одном месте в одно время. Никакому собору такое и не снилось.

5. В Талмуде есть глава, непосредственно посвященная пространству и его вопросам. Она восходит к заповеди, в которой Г-дь приказал не отходить от своего места в день субботний. Чего нельзя делать в Шабат? Например, носить предметы из личного пространства в общественное. Как они определяются, личное и общественное пространство? Это очень интересно, умно и хитро прописано. Скажем, считается, что если пространство огорожено, закрыто с четырех сторон, то оно личное; если же огорожено лишь с трех — оно общественное, открытое. Возьмем автобусную остановку: она огорожена с трех сторон, но когда к ней подходит автобус, пространство замыкается. То есть пока автобус стоит у остановки, это пространство считается в еврейском праве частным, когда он отъедет — пространство снова становится общественным. Одновременно общественной и частной может быть не только остановка, это справедливо для целого здания, района, города. Допустим, вы берете в руки книгу и вокруг вас суббота: по закону, вы можете переносить ее с места на место внутри своего дома, но не можете вынести на улицу. Для того чтобы это стало разрешено, весь город должен быть замкнут, считаться частным пространством. И так можно сделать — скажем, обнести его нитью, проволокой или проводом, обозначить границу. Если эта граница установлена с соблюдением неких ритуалов, весь город в Шабат станет вашим личным пространством — несите книгу куда угодно. Правила при этом могут быть растянуты очень сильно: если, допустим, натянуть нить поперек бреши в стене, этого будет достаточно, чтобы стена считалась сплошной. С точки зрения архитектора это прекрасный и радикальный способ мышления: средства минимальны, но эффект от их использования колоссальный.

6. Еще один важный урок, который архитектор может получить из Талмуда, — наблюдение за механикой раввинской дискуссии. Участники спора пользуются буквами как кирпичами — для того, чтобы строить новые смыслы. В раввинской традиции совершенно естественно переставить буквы внутри слова (тем более что иврит легко это позволяет) для того, чтобы получить анаграмму, новую сущность, изящный поворот дискуссии, новое здание мысли. Из букв построен весь мир.

7. Майнц — один из важнейших городов для европейского еврейства, его община стояла у истоков ашкеназского иудаизма, в XI веке там жили знаменитые и уважаемые раввины (например, Гершом бен Иегуда по прозвищу «Свет рассеяния»). До Холокоста в городе было три синагоги; все они были уничтожены. Создавая свой проект, Герц хотел указать на значимость Майнца для иудаизма и евреев, но не затрагивать в архитектуре тему национал-социализма. «Я считал, что в таком случае нацисты станут соавторами моего проекта», — говорит он. Кроме этого, следовало так вписать невысокое здание в пространство, окруженное домами в 6–7 этажей, чтобы оно не уступало городскому контексту, но выделялось, не позволяя себя подавить.

8. Точная форма здания в горизонтальном разрезе отсылает к буквам, слову. Это слово קדושה, «кадуша», означающее «возвышение» или «благословение» — все его пять букв, представленных в абстрактном выражении. Вообще синагога — это светское строение, но то, как оно используется, делает его особым, сакральным — на момент использования. Форма фасада и зашифрованное в ней слово поддерживают сакральный статус места. Фасад трехмерен, с рифленой керамической поверхностью — на него ушло 15 000 деталей. Расположение этих элементов, этого рисунка, таково, что за его счет создается множество перспектив. Команда Герца, как он сам говорит, «исследовала границы возможного» в архитектуре — например, выстроила из бетона на 25-метровой высоте угол, нависающий над улицей. Глазурованная керамика, которой отделан фасад, отлично отражает солнечный свет и за счет этого дает широкую палитру цветов.

9. Все поверхности внутри молельного зала — мозаичный рельеф из миллионов букв. Их поверхность гладкая, а поверхность пространства между ними — шероховатая, что перекликается с отделкой фасада и тоже дает светотень. В результате получается переливающийся, мерцающий океан букв, из которых в ряде мест складывается текст. Среди прочего на стенах можно найти псалом, где изучение Торы, любовь к Библии метафорически сравниваются с любовью мужчины к женщине. Текст о поцелуях и объятиях, прямо скажем, редок для внутреннего убранства синагог, но в этой совсем не выглядит неуместным.

10. Ни одной шестиконечной звезды в синагоге нет. «Мне кажется, этот символ здесь неуместен. Новое время очень изменило его значение. Синагога в Майнце должна ссылаться на историю еврейства в Майнце, а не на древний Храм, не на Холокост и не на государство Израиль», — говорит Герц. И добавляет: «Я еврей, я архитектор — но я не еврейский архитектор. Я не хотел бы строить только синагоги».

Послушать полную запись лекции и скачать материалы к ней можно здесь, а увидеть полное расписание лекций проекта «Эшколот» на сентябрь — здесь. В сентябре «Эшколот» на примере Средневековой Испании разбирается, на каких условиях возможно сосуществование представителей разных религий и обсуждает тексты Беньямина о Бодлере.